Она развернула газету и показала Тайе заметку с большим заголовком: «Похищения породистых кошек».
– Нет, не видели, – Тайя в ужасе смотрела на заголовок. – Зачем они их воруют?
– Затем, чтобы продать, – нахмурилась Лаура. – Породистые котята дорого стоят. Преступники продают их по цене ниже, чем у заводчика, а покупатели не догадываются о том, что котёнка можно украсть как вещь. Самое страшное, что в этой заметке упоминают бенгалов. Эта порода сейчас в моде. Недалеко отсюда живёт хозяйка ещё одного бенгала, из того же питомника, что и Чарли. И она видела, как вор пытался подманить её кота.
Тайя чуть не подпрыгнула.
– Простите, Лаура, но мне пора. Милли разрешили выходить из дома. А если кто-то в эту минуту пытается её украсть?
Лаура говорила Тайе, что вряд ли кто-то прямо сейчас ворует Милли и не надо бояться. Она сама выпускает Чарли на улицу, только тщательнее присматривает за ним. «На всякий случай», – пояснила женщина.
Тайя немного успокоилась и допила сок, но отказалась от печенья и поспешила домой, выглядывая воров по дороге. Интересно, как они выглядят?
Тайя вышла в садик за домом. Милли очень нравилось здесь гулять. Она пряталась между цветами и охотилась на птиц. Тайя уже заметила, что теперь к ним прилетают только самые смелые.
Но под птичьей кормушкой Милли не было. Её нигде не было видно.
– Милли! Милли! – с тревогой позвала котёнка Тайя. Но Милли не выбежала ей навстречу, как обычно.
Тайя прошла через сад прямо к забору мистера Джексона. Милли очень хотелось туда попасть: у мистера Джексона был пруд с золотыми рыбками. Однажды кошечка забралась на забор, но соседский спаниель Макс так громко залаял на неё, что она тут же бросилась обратно.
Только Тайя заглянула к соседу через изгородь, оплетённую растениями, как вдруг послышались всплеск, отчаянный вопль и громкий топот. На неё неслось что-то маленькое, мокрое, всё в длинных зелёных водорослях.
– Твоя глупая кошка охотится на моих рыбок! – закричал мистер Джексон на Тайю. – Вот вредина!
Милли прыгнула на компостную кучу, потом на забор, откуда её сняла Тайя. Обняв мокрый липкий комочек, Тайя вздрогнула. С котёнка ручьём текла вода.
– Простите, пожалуйста! – сказала Тайя старику. – Мы не будем её выпускать.
– Придётся тебе дома посидеть, – прошептала девочка Милли, относя её домой. – Надо будет запереть кошачью дверцу, чтобы ты без нас не гуляла. Тебе это не понравится, но я не хочу тебя потерять.
* * *
Тайя была права: Милли совсем не понравилось сидеть дома. Она выскакивала на улицу за Тайей или Кристи при первой же возможности.
Кошечка обожала бегать за мячиком, а ещё Тайя иногда сажала её на рукоход[2].
* * *
Кристи простила Милли за Совушку и даже играла с ней: возила за собой верёвочку, на которую охотилась кошечка.
Но иногда Милли хотелось погулять в одиночестве. Смотреть на птичек через стекло и охотиться за ними в саду – совсем не одно и то же.
Милли часто сидела на окне возле входной двери, особенно после обеда, когда она точно знала, что Тайя и Кристи скоро придут. Прохожие часто обращали на неё внимание, и Милли догадывалась, что она им нравится. Это было приятно. Очень часто мимо их дома проходил светловолосый мужчина. Он всегда останавливался и подолгу любовался ею. А потом смотрел на другого кота, в доме через дорогу. Милли тоже нравилось смотреть на того кота, только он всё время делал вид, что не замечает соседку.
– Смотри, Кристи, нас уже ждут, – и Тайя показала на Милли в окне. Кошечка исчезла. Сейчас она спрыгнет на спинку дивана, оттуда на ручку и дальше – к входной двери, им навстречу.
– Какая у вас прелестная кошка! – сказал светловолосый мужчина. Он не спеша проходил мимо дома девочек. В руке у него позвякивали автомобильные ключи, и он улыбнулся Тайе и Кристи. – Ваша кошка? Она всегда встречает вас у двери?
Тайя улыбнулась в ответ. Ей нравилось, когда люди хвалили Милли.
– Да, всегда, – гордо ответила она.
– Красавица. Что за порода? Бенгал?
– Да, ей четыре месяца, – ответила Тайя.
Мужчина снова улыбнулся и пошёл к голубому автофургону, припаркованному чуть дальше по дороге.
Девочек догнала мама:
– С кем это вы разговаривали?
– Он спрашивал о Милли, – посерьёзнев, ответила Тайя. Она и не подумала, что человек – незнакомец. – Он хороший, – добавила она.
– Ничего он не хороший, – твёрдо сказала Кристи. – Мне он не понравился.
– Кристи, не придумывай, – вполголоса заметила Тайя, а мама тем временем сделала ей выговор за разговор с незнакомцем.
– Ты нас уже почти догнала, – пробормотала Тайя и вдруг с ужасом поняла, что мама и Кристи правы. Нельзя ей было разговаривать с этим человеком. Девочка горько вздохнула. – Я не должна была говорить, что Милли – бенгальская кошка. А вдруг кто-то попытается её украсть?
– Уверена, что этого не случится, – и мама обняла старшую дочь за плечи. – Но в следующий раз объясни, что на все вопросы ответит мама, и позови меня. А теперь в дом. Милли там, наверное, уже вся извелась.
* * *
Тайя очень надеялась, что Милли привыкнет жить без прогулок, но котёнок при любой возможности старался выскользнуть за дверь. Она двигалась так быстро, что у неё всегда это получалось.
Однажды, когда мама собиралась уходить на работу, Милли вертелась под ногами, ожидая, когда дверь откроется. Но перед самым выходом мама нагнулась и подхватила её на руки.
– Нет, дорогая. Знаю, что сидеть дома ты не любишь, но так безопасней. Скорей бы уже полиция поймала этих воров, – вздохнула она. – Сколько времени уже прошло. Оставайся дома, а я вернусь попозже вместе с Тайей и Кристи.
Милли, разозлившись, отправилась в гостиную и села на окно, наблюдая, как мама спешит вниз по улице. Милли терпеть не могла оставаться дома одна. Заняться нечем. И кота в доме напротив тоже не видно.
А ещё Милли слегка проголодалась. Она спрыгнула с подоконника и пошла на кухню проверить, есть ли что-нибудь в миске или нет. Но там было пусто.
Милли подошла к двери. Непонятно, почему кошачья дверца больше не открывается. Милли подцепила дверцу лапой, на всякий случай. Послышался скрип. Хороший признак. Милли снова тронула дверцу. Дверца приоткрылась вовнутрь и снова захлопнулась, но Милли успела ощутить порыв восхитительного свежего воздуха.
Котёнок озадаченно посмотрел на дверцу. Она открывается, только не в ту сторону. Милли снова, на этот раз сильней, потянула дверцу на себя, и та приоткрылась ещё шире. Как раз хватило места, чтобы сунуть туда лапу и не дать дверце снова закрыться.
Мурча от удовольствия, Милли сунула в щель вторую лапу, затем нос, голову и, наконец, вылезла наружу. Победоносно оглянувшись на дверь, кошечка посидела на ступеньке, затем побежала в сад.
На улице было тепло и солнечно, вокруг струилось много интересных запахов. Милли прошла по площадке возле дома, принюхиваясь и поглядывая на щебечущих над головой птиц.
Учуяв запах как из мусорного ведра, Милли свернула на тропинку и побежала, ориентируясь на него. Кошечка была голодна, и хотя пахло не слишком хорошо, наверняка там можно найти что-то съедобное. Милли подбежала к мусорным бакам и с любопытством обнюхала пластик. Только она собралась запрыгнуть наверх, к откинутой крышке, и покопаться в мусоре, как вдруг соседский пёс Макс подбежал к забору и громко залаял.
Милли со всех ног бросилась бежать по дорожке, распушив хвост. Она хорошо запомнила Макса, его зубы и длинные летающие уши, и опасалась, что он сможет перелезть через забор на их участок. Милли влетела в палисадник перед домом и запрыгнула на стену между участком и тротуаром. Кошечка начала яростно вылизываться: лапы, уши, бока. Ей было жарко, она сильно испугалась и разозлилась. Умывание лишь слегка успокоило её.
Солнце пригревало всё сильнее, и шерсть кошечки потихоньку улеглась. Прикрыв глаза, Милли наблюдала, как мимо проезжают машины.
Одна из машин остановилась, это был тот самый голубой фургон, который она уже видела. Из машины вышел молодой светловолосый мужчина. Милли навострила ушки. Она его, можно сказать, знала. Он часто останавливался напротив окна и восхищённо на неё смотрел. Милли сделала вид, будто не замечает, что он идёт по улице, и не отозвалась, когда он пару раз тихо позвал: «Кис-кис-кис». Но всё-таки не устояла и, красуясь, грациозно прошлась по стене. Мужчина погладил её по голове и пощекотал под подбородком. Милли даже не противилась, когда человек взял её на руки. Ей нравилось сидеть на руках.
